Вейская империя (Том 1-5) - Страница 162

162

Экзарх вновь сел за главный пульт и молча стал смотреть на экран. Прошла минута, другая…

Человек на экране весело стрелял из какой-то огненного сучка, вероятно, во славу своего государства, — экзарх дернул ртом… Он сам не терпел публичных казней на потеху толпы: какие, однако, варвары, — казни бывают хоть не чаще, чем раз в неделю, а эти, со звезд, убивают на экране вот уже третьего человека за пять секунд.

Человек пострелял еще пять минут, потом взорвал здание из стекла и бетона, гладкого, как кожа дельфина, погрузился в летающую бочку и утек. Экран погас.

Совсем другими глазами смотрел на экран с полу вор, Лия Тысяча Крючков. Серебристая цацка, выкопанная им в ящике, была младшей сестренкой той штуки, из которой стрелял человек на экране… Ах, какие деньги дадут за такую цацку банды в горах… Правда, могут и убить, но если скажешь, что знаешь место, где таких цацек как шерсти у бобра…

Тем временем ремесленник Хандуш облюбовал лупоглазый ящик на разноцветной гибкой пуповине, завертел его и так и этак. Потом вполголоса спросил о чем-то стражника. Лия навострил уши. Стражник послушно кивнул и размахнулся мечом. Косой удар разрубил пуповину надвое, как соломенное чучело. Корабль заорал низким голосом. Из разрубленной жилы полыхнуло зеленым пламенем. Охранник вскрикнул, роняя меч. Желтый неживой свет поблек и расцветился тусклыми красными вспышками. В лицо ударила невыносимая вонь. По экранам пошла растерянная рябь.

Корабельное гузно расскочилось, из него вылетела длинная стальная штанга и стала поливать зеленое пламя пеной.

В этот момент и вернулся в зал араван Баршарг.

Араван Баршарг увидел в дальнем красном всполохе, как Лия Тысяча Крючков мягко, по-кошачьи, подхватывает упавший меч. Араван подскочил к Лие, мрачно осклабясь, вытянул вора по руке усатой плеткой и той же плеткой сбил его с ног. Тот, падая, с готовностью выпустил меч, и в ту же секунду в руке его что-то блеснуло. Баршарг инстинктивно нырнул вниз, и это спасло ему жизнь. От сильного хлопка в руках Лии расселся грузный экран в центре зала, во внутренностях корабля заорало еще отчаянней. Баршарг покатился с вором по полу, задыхаясь в омерзительной желтой пене, сгреб за волосы Лию и ударил наотмашь по кадыку. Тот пискнул и затих. Баршарг для верности приложил его макушкой о стальной пол и вскочил на ноги. Вой умолк. Неживой свет поморгал и зажегся снова. Охранники, топоча, вваливались в зал через стальные лепестки у входа. Баршарг, отплевываясь от горькой пены, счищал с мокрого платья длинные пузыристые хлопья. Весь переполох не занял и минуты. Ремесленник Хандуш лежал ничком, зажав руками уши. Харсома по-прежнему сидел в белом кресле и с бесстрастным выражением лица разглядывая в экране прямо над своей головой аккуратную круглую дырку. Потом он неторопливо встал и, наклонившись, поднял с полу ребристую штуку, из которой стрелял Лия.

Баршарг, ругаясь сквозь зубы, с удовольствием бил плеткой вора-искусника. Тот обвис в руках стражников, норовя повалиться в ноги:

— Господин экзарх, пощадите! — завопил он. — Его хоть пощадите, продолжал Лия, мотнув головой на оторопевшего ремесленника. — Я — вор, а он-то и сверчка не трогал. Я ведь вас узнал, я ведь понял: нас обоих убьют, чтоб не болтали.

Экзарх раздраженно махнул рукой, и охранники поволокли Лию наружу. Вслед за ним погнали тычками ремесленника.

Лупоглазые экраны снова успокоенно перемигивались. Экзарх поежился. Кто-то умный и неживой, кричащий от беспорядка и тушащий огонь, изучал его из глубин корабля. «Как варвары во дворце, — думал экзарх, — как варвары или повстанцы: нашкодили, утварь побили и еще какой-то желтой пеной все засрали. Воняет, как от шакуниковых снадобий…»

Он повертел оружие в руках. Рукоятка неожиданно подалась, на колени посыпались маленькие стальные коконы. Экзарх пристроил их обратно и пересчитал. Двадцать штук. Экзарх с хрустом всадил рукоятку на место и нервно, истерически засмеялся. День назад он владел единственным войском в империи, войском, достойным этого названия. Остальное было: военные поселения, охранные поселения, дворцовая охрана да стражи порядка. Выучка воинов была безукоризненна. В надлежащей мере они боялись командира, — в надлежащей мере боготворили его. За стенами храмов Шакуника хранились гремучие зелья. А что хранится за стенами этого корабля? Скоро в народе перестанут толковать о колдунах, которые вырезают солдат из рисовой бумаги и уничтожают противника, махнув вышитым шарфом. Скоро станут толковать о колдунах, которые уничтожают противника, нажав на кнопку.

— Что там, — сказал экзарх, кивнув в сторону длинного, оплетенного мускулами труб коридора, уводящего в грузовые отсеки.

— Оружие. Три контейнера с такими же штучками, из которой стрелял Лия, и еще парочка — с боеприпасами к ним. Еще три контейнера — вот с этим, — и Баршарг подал экзарху лениво блеснувший в аварийном свете ракетомет, похожий на огромную снулую белугу.

— А остальное?

Глаза Баршарга нехорошо сверкнули.

— Мой военный опыт подсказывает мне, ваша светлость, что когда половину склада занимает оружие, другая половина редко занята мешками с мукой. Остальное — тоже оружие, просто непонятно, как оно действует.

Экзарх молчал. По правде говоря, ему хотелось плакать, но он забыл, как это делают.

— Следует ли, — спросил араван, — предоставить государю доклад о происшедшем?

Харсома поглядел на него удивленно и сказал:

162