Вейская империя (Том 1-5) - Страница 253

253

Откланялся и вышел. Вейский его был безукоризнен.

«Великий Вей, — подумал Нан, — как бы этот варвар не свернул мне шею».

— Да что же это у вас такое случилось с Дией? — спросил Андарз.

— Вы же знаете, господин Андарз, что почти половина ваших вассальных торговцев изготовляет ткани, а Дия продает эти ткани в Осую. Иммани собрал бумаги, уличающие Дию в воровстве, пригрозил написать на него донос, если тот не станет платить ему пять процентов с доходов. Иммани, пьяный, проговорился, что у него есть такие бумаги, и поэтому показал часть вам. Но на самом деле он собирал документы не для вас, а для того, чтобы запугать Дию настоящим арестом.

— Мерзавец! — сказал Андарз, — я его повешу!

— Не советую. Вы не сможете сделать это сами, вам придется передать его властям: представляете, что он сможет рассказать перед казнью? Можно избавиться от него, не прибегая к посредничеству властей, но, увы, всякий скандал в вашем доме будет на руку господину Нараю. Стоит кому-либо из ваших секретарей исчезнуть, и Нарай обвинит вас в том, что вы убили человека, решившегося свидетельствовать против вас.

Андарз сидел молча, и руки его машинально рвали и скатывали в комочки исписанную бумагу на столе.

— Что же касается Дии, — продолжал Нан, — то он признался, что Иммани возвращался из Аракки с новыми компрометирующими Дию документами, и, конечно, он потребовал бы новых денег. Мне представляется вполне возможным, что Дия объяснил положение одному из своих соучастников, и они согласились, что лучше отнять эти бумаги у Иммани, нежели платить ему из собственного кармана. Когда Дия увидел лазоревое письмо, он, по обыкновению, перепугался, и сообразил, что письмо надо отдать вам. Но как? Отослать его даром — не будет ли это подозрительно, и, вдобавок, убыточно? Зачем отдавать даром то, за что можно попросить шестьсот тысяч?

— Стало быть, — сказал Андарз, — вы подозреваете, что Иммани был ограблен Дией и его осуйским сообщником?

— Более всего, — сказал Нан, я подозреваю самого Иммани. Он мог инсценировать ограбление сам. Он мог зарыть где-нибудь свою одежду или бросить ее в реку, а ценные вещи спрятать в укромном месте. Через несколько недель он мог вернуться и выкопать укрытое, благо застава находилась в трех часах езды от столицы. Мне также известно, что он поддерживает тайную связь с одной женщиной из Осуйского квартала: он мог передать поклажу ей. Возможно, Иммани даже не знал о содержании письма, а хотел просто украсть подарки, которые наместник Хамавн переслал брату. Только через несколько недель, вернувшись за добычей, он мог обнаружить, что у него в руках. Вся эта история с отпущенными слугами и с разбойником, которого никто не видел, кажется очень подозрительной.

С другой стороны, если разбойник приложил усилия, чтобы Иммани его не видел, — это могло быть оттого, что Иммани разбойника знал. Так, например, Теннак, варвар по происхождению и человек неимоверной физической силы, предан вам, но терпеть не может Иммани. После того, как слуги известили о скором приезде Теннака, варвару ничего не стоило проскакать эти три часа до Козьей дороги, залезть на дерево, подкараулить Иммани, и ограбить его. Наверняка он просто хотел проучить Иммани за донос касательно алхимии, но потом увидел меж строчек письма шестьсот тысяч, и эти шестьсот тысяч встали между ним и его верностью.

— Да, — сказал Андарз, — удивительные вещи происходят с людьми, когда шестьсот тысяч встают между ими и их верностью…

— Что касается эконома Дии, продолжал Нан, то он весит столько, сколько Андарз, Иммани и Теннак, вместе взятые, и если бы он спрыгнул с того сука, он бы сломал себе шею, — если бы сук еще до этого не обломился под ним. Поэтому-то я говорю, что у него должен был быть сообщник из осуйских купцов.

В усадьбе господина Андарза жил слепой солдат: глаза ему вынули варвары, чтобы заставить его сучить шерсть, и он сучил шерсть десять лет, пока Андарз его не отвоевал. Этот старик хорошо знал обычаи варваров и любил поговорить, и он рассказал Шавашу, как Теннак убил брата Андарза, Савара.

Отвоевав столицу Аракки, Андарз сделал своего брата Савара наместником Аракки, и они принялись воевать вместе: Савар воевал в западной Аракке, а Андарз — в восточной, он воевал хорошо и в битве у Бараньего Лога убил в поединке брата короля ласов. В это время у ласов было в обычае посвящать молодых людей в воины. Новому воину подстригали волосы, и ему вручали оружие самого знатного человека из тех, кого он убил. Чтобы в в воины не посвящали людей недостойных, пиры, на которых посвящали в воины, устраивались родственниками тех, кого воин убил.

Через месяц после битвы у Бараньего Лога король ласов пригласил Савара на пир. На этом пире ему подстригли волосы, посвящая в воины, и подарили шлем и меч брата короля ласов. Им казалось непорядочным, чтобы такой сильный боец не был посвящен в воины.

А через месяц Савар пригласил на пир всех вождей варваров, и обещал подарить каждому меч и шлем. Всем хотелось получить меч из рук такого богатого человека и доблестного воина. Савар разбил в садах перед столицей шатры, и воинов-ласов по очереди вводили в шатры и убивали. Он убил всех, кто пришли на пир, числом восемьдесят четыре вождя, а потом приказал надеть на каждого берестяной шлем и дать в руки каждому деревянный меч, и отправил трупы домой.

Теннаку не было двенадцати лет, и ему еще не делали прически воина, и поэтому его не взяли на этот пир. Теннак, оскорбившись, переоделся в крестьянскую одежду и тайком проследовал за отцом и тремя старшими братьями. Он спрятался в садах и видел, какой пир задал наместник своим друзьям-варварам. На следующий день наместник выехал с войском в поход, чтобы доесть остатки племени ласов, и перед городскими воротами к его коню подбежал крестьянский мальчишка в шапке с красной лентой, на которой было написано: «прошу справедливости». Наместник наклонился, чтобы выслушать жалобу, а мальчишка воткнул ему в горло железный прут. Наместник свалился с коня, мальчишка вскочил на коня и ускакал. У наместника был лучший конь в войске, и догнать коня не смогли. От этого железного прута наместник захворал и через десять дней умер на руках рыдающего Андарза.

253