Вейская империя (Том 1-5) - Страница 240

240

— Это привратник из «Красной тыквы».

— Да он всю дрянь в городе знает! — воскликнул Андарз.

— Я его увидел только вчера, — сообщил Шаваш. — Вы велели мне выяснить, в какой харчевне Дануш Моховик собирался поговорить с убитым Ахсаем, и я выяснил, что это была «Красная тыква».

Нан и Андарз изумленно переглянулись, и Нан с неожиданной ловкостью подскочил к двери и распахнул ее: не подслушивает ли кто? Но за дверью никого не было.

— Я пошел в «Красную Тыкву», — сказал Шаваш, — и узнал, что Дануш Моховик говорил неправду: он встретился там с господином Ахсаем в вечер убийства и учинил скандал. Хозяин харчевни полагал, что Ахсай и Дануш Моховик собирались ужинать вместе, ибо господин Ахсай заказал ужин на двоих — а потом к нему пришел Дануш Моховик.

— Дальше, — сказал ледяным голосом Андарз.

— Я, — продолжал маленький раб, — подумал, что господин Ахсай, вероятно, заказывал ужин для кого-то другого, ибо никак не мог знать о Дануше. Этот другой либо не явился на встречу, либо испугался скандала и ушел. Я стал расспрашивать привратника, бывшего в тот вечер у входа, и тот пожаловался мне, что один из его постоянных клиентов из высокого дома испугался скандала и ушел.

Нан и Андарз переглянулись.

— Из какого дома? — сказал мертвым голосом Андарз.

— Я хотел узнать имя клиента, — вздохнул Шаваш, но тут парень заподозрил во мне соглядатая и погнал вон. Тогда я сказал парню «готов дать голову на отсечение, что этот клиент уже приходил к тебе и хорошо заплатил, чтобы ты не упоминал его имени!».

— Зачем ты это сделал? — рассердился Нан.

— Я подумал, что парень рассудит так: «Видать, дело нечисто! Откуда мне знать, кто убил чиновника: тот, кого назвали убийцей, Дануш Моховик или этот клиент? Сдается мне, что парнишка говорит дело! И если эти деньги еще не пришли ко мне, почему бы не самому не пойти к деньгам, и попросить плату за молчание? Ведь когда его арестуют, просить деньги будет уже поздно!»

— И что же было дальше? — спросил Андарз.

— Я, — сказал Шаваш, — сел на улице и побежал за парнем, когда тот вышел и пошел вниз по улице. Судите сами, каково было мое удивление, когда он направился в этот дом! Я побежал за ним по дорожке, желая узнать, с кем он будет говорить, но меня задержала уважаемая госпожа…

— Сколько времени прошло, — перебил его Нан, — от того момента, когда убийца столкнул привратника на дно, и до того момента, как ты заверещал?

Андарз вздрогнул при слове «убийца». Он не любил таких слов.

— Не больше, — сказал Шаваш, — чем надо, чтобы сварить яйцо, если бросить его в холодную воду. Я подумал, что убийца совсем рядом, и, так как вокруг много народу, он не сможет убежать незамеченным. Если он сохранит присутствие духа, он явится в числе первых, будто услышав крик, если же он потеряет голову, то слуги обратят внимание на человека, который бежит от крика.

— И кто же, — спросил Андарз, — прибежал на крик?

— Рабочие, и господин эконом, и еще, осмелюсь заметить, молодой господин.

— При чем здесь мой сын? — возмутился Андарз.

— А что же секретарь Иммани, — усмехнулся Нан. — У него под стеной подняли такую возню, а он не полюбопытствовал о причине?

— Нет, — сказал Шаваш, — даже не выглянул в окошко.

— Позвать Иммани, — распорядился Андарз.

Вскорости в кабинет вошел секретарь Иммани, в длинном шелковом платье с круглым воротником и при папке с янтарной застежкой.

— Ваша честь… — начал он, становясь на одну коленку.

— Слышали ли вы, — перебил его Нан, — что у вас под окном убился человек?

— Разумеется, слышал, — возмутился Иммани, — какой-то бродяга. Этот бесенок так орал, что даже мертвый бы услышал!

— Этот бесенок орал, — сказал Нан, — увидев убитого человека. Долг человеколюбия в таких случаях велит всем живым спешить на помощь. Чем вы занимались в это время?

— Я, — сказал с достоинством секретарь, — переписывал доклад господина Андарза, о сырах Горной Иниссы. В древности чиновники писали при луне, не обращали внимания на ураганы!

— Значит, — сказал Нан, — этот крик не потревожил вас?

— Еще как потревожил, — возмутился секретарь, — мне пришлось перебелить целый лист, а ведь я уже почти дописал его!

— Но за дверь вы не выглянули.

— И не подумал, — пожал плечами Иммани. — Я не хочу сказать, что смерть простолюдина — это неважно, но ведь если каждый раз, когда кто-то умирает, переставать писать доклады, то дела в ойкумене остановились бы вовсе!

И повернулся к Андарзу:

— Ваша честь, умоляю отодрать этого бесенка как следует! Он нарушил своим криком сочинение документа, испортил гербовый лист!

И, кланяясь, подал Андарзу доклад.

Андарз посмотрел на Шаваша. Глаза его стали холодные и пустые. Андарз взял переписанный доклад о сорока страницах, перелистал его и, — разорвал.

— Вам, господин Иммани, за отсутствие сострадания, придется переписать доклад еще раз. А ты, маленький бесенок, иди на конюшню и скажи, что тебе за недостойное поведение причитается двадцать палок.

Шаваш вздохнул и пошел на конюшню.

У выхода из дому его нагнал Нан, наклонился к мальчонке и прошептал:

— Было бы в высшей степени подозрительно, если бы весь этот переполох сошел тебе с рук. Убийца мог бы начать охотиться за тобой. Но за каждый удар ты получишь по серебряному ишевику. Ясно?

— Господин, — прошептал Шаваш, — прикажите, чтобы мне дали тридцать палок.

240