Вейская империя (Том 1-5) - Страница 266

266

— Почему ты это сделал?

Юноша улыбнулся. В этот момент он очень походил на свою убитую мать, — та же мертвенно-белая кожа и взлетающие кверху уголки бровей.

— Ты сам знаешь.

Андарз занес над сыном замотанный шелком кулак. Тот взвизгнул и отскочил. Андарз повернулся и что было силы ударил кулаком по туалетному столику с малахитовой крышкой. Столик крякнул и присел, — одна ножка его подломилась, и многочисленные баночки и притирания поехали по блестящей крышке вниз. Андарз, с искаженным от боли лицом, повернулся к вбежавшим на шум слугам:

— Возьмите молодого господина под стражу, и обыщите его.

Господин Андарз выбежал во внутренний дворик и остановился: у другого конца опоясывавшей дворик галереи, прямо под красным чадящим факелом, стоял молодой чиновник, Нан, и с интересам прислушивался к переполоху.

Андарз молча прошел в своей кабинет, и чиновник поспешно побежал за ним.

— Господин Андарз, — сказал Нан, когда они остались одни — я нашел человека, который убил Ахсая…

— Спасибо, — сказал Андарз, — осуйский консул только что был у меня. Я нашел и письмо, и виновного.

— Кто это?

— Неважно, — сказал Андарз.

— Я не мог бы посмотреть на письмо, — вкрадчиво спросил Нан.

Нан не отрывал глаз от правой его руки, замотанной белым шелком. Нан уже знал, что случилось во дворце. Нан знал, что государь не подписал осуйского указа и что Нарай еще долго не осмелится лезть с этим указом к государю. Нан также понимал, что, если бы он рассказал Андарзу об указе, то палец Андарза, возможно, был бы цел. Но Нан ценил проницательность Андарза и понимал, что Андарз отделается пальцем там, где другой потеряет голову.

Андарз нехорошо усмехнулся, и в этот миг в дверь кабинета постучали. Вошел секретарь Теннак с письмом на серебряном подносе. Андарз взял письмо и стал читать. Теннак поглядел на Нана и вышел.

— Я вижу, — сказал Нан, — что это не Теннак. Иммани и Дию я встретил внизу…

— Господин Нан, — спросил Андарз, оторвавшись от письма, — недавно один человек сказал мне, что указы Нарая приносят гибель стране. А теперь я вижу, что самый гнусный из этих указов написан его рукой. Как это понимать?

Молодой чиновник покраснел.

— Я вчера спросил вас, о чем с вами говорил Нарай: вы потешили меня историей зверька, именуемого «небесный огонек» и забыли сказать об Осуе?

— Господин Андарз, сейчас речь идет не об указе, а о лазоревом письме. Его взял не тот, кого вы арестовали.

— Вы хотите поссорить меня с моими секретарями? Хотите, чтобы одних я арестовал, а другие сами перебежали к вашем начальнику Нараю?

Нан побледнел.

— Не выйдет! Достаточно того, что ему нечего больше опасаться!

— Я требую ареста Иммани! — заорал Нан.

Андарз хлопнул в ладоши. В двери кабинета образовался огромный Теннак.

— Унеси это, — распорядился Андарз.

Через пятнадцать минут во двор управы советника Нарая вошел огромный человек с мешком на загривке и известил:

— Подарок господину Нараю от господина Андарза!

Человек сгрузил мешок и удалился. Вот прошло немного времени, и даже несообразительные стражники заметили, что мешок подпрыгивает да гукает, развязали его и достали, к своему изумлению, молодого судью десятой управы, господина Нана, оплетенного веревкой, словно кувшин доброго вина, и с хорошей затычкой во рту.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

9

Очнулся Шаваш не скоро, а очнувшись, обнаружил, что лежит в длинной спальной корзине, и одеяло поверх него сшито из шелковой нижней юбки, а сверху, на ручке корзины, висит круглый талисман против лихорадки. Шаваш выглянул из корзины и сразу увидел, что он — в комнатке Таси, а сама Тася занимается за занавеской с посетителем, и этот посетитель удит в Тасе своей удочкой.

Шаваш нырнул обратно в корзину и стал смотреть сквозь щелку. По правде говоря, он сразу заметил, что в удильщике многовато жирка, и удочка у удильщика более длинна, чем прочна. Вот мужчина подцепил один раз удочкой рыбку, а второй раз — не смог, попыхтел-попыхтел и ушел.

Когда тот ушел, Тася встала и отдернула занавеску, и тогда Шаваш заметил на окне хомячка Дуню: тот прихорашивался в бамбуковой клетке. Тася заглянула в корзинку и сказала:

— Ишь ты! Живой!

— И давно я такой? — спросил Шаваш.

— Вторую неделю, — сказала Тася, — удивительно, как ты не помер.

Шаваш долго соображал, а потом спросил:

— Откуда здесь Дуня? Я же его оставил в доме господина?

— А чиновник, Нан, принес, — откликнулась Тася. — Откуда, ты думаешь, эта корзинка? Хозяйка хотела тебя выкинуть, в тот же день, а тут явился этот чиновник. Дал на корзинку и лечение, знахаря привел. Сказал: «У Андарза он сдохнет, у сестры ему будет лучше». Вручил хозяйке деньги и пригрозил, если что, арестовать за нарушение святых уз между сестрой и братом. Приходил здесь, сидел: один раз ты визжал, так мы в тебя вместе лекарство пихали.

Шаваш слабо прикрыл глаза. Значит, ему не почудилось: молодой чиновник и вправду сидел у постели.

— Эй, — сказал Шаваш, — а когда я заболел, при мне была бумага: что с ней стало?

— А ничего, — сказала Тася, — я взяла ее и сунула в коробку для притираний, ничего, никто не стащил.

Шаваш помолчал.

— А когда я кричал в бреду, — о чем я кричал?

— Глупость всякую кричал, — сказала Тася. Отвела глаза и прибавила: Говорят, у Андарза эконома ограбили. А он будто бы отрицает.

266