Вейская империя (Том 1-5) - Страница 450

450

— Я бы, — сказал он нахально, — на вашем месте просил бы о счастии для народа.

Шаваш прищурился. Маска старательного чиновника словно слетела с него.

— Я, — ухмыльнулся Шаваш, — всегда обожал сказки. В сказках часто рассказывается о том, как крестьянин выпросил у духа неразменный кошелек, и никогда — о том, как крестьянин выпросил у духа счастья для народа. Это уже совсем другой жанр. Это уже не сказка, а хроника — восшествие на престол государя Иршахчана.

Даже Бьернссона покоробило от такого отзыва о государе. В этот миг запела у двери медная тарелочка. Вошел стражник, зашептал, — посыльный от аравана Фрасака, с важнейшими вестями. Шаваш подумал, извинился и вышел.

Над усадьбой лежала вышивка созвездий, пахло свежим сеном и струганым деревом. Шаваш узнал в посыльном самого племянника аравана.

— Араван Фрасак арестовал Арфарру, — сказал посыльный, — что прикажете делать?

Шаваш молчал мгновение, ошеломленный. «Ах да, — вспомнил он глупейший приказ аравана, который, невесть откуда прослышав о желании Шаваша, решил ему угодить. — Мне же еще целый выводок Арфарр навезут».

Шаваш пробежал глазами описание примет.

— Очень благодарен аравану за извещение, — сказал Шаваш торопливо, но это не тот Арфарра, который мне нужен. Отшельники вечно пробавляются этим именем.

Племянник заговорщически растопырил глаза и зашептал:

— Господин инспектор, — это тот Арфарра, настоящий!

И ткнул в руки ошеломленному Шавашу целую укладку с бумагами отшельника, захваченную в горной избушке.

— Араван Фрасак и думать не мог, — продолжал племянник, — что нам на долю выпадет такая удача. Понимаете, эти негодяи, госпожа Архиза и Ханда, так его и прятали. Если бы не господин араван, все бы и осталось под крышкой… Надо этого человека отправить в столицу, поскольку это все равно беглый ссыльный, да еще попустительство властей…

Шаваш чуть не выронил ларец.

Великий Вей! Отправить в столицу! Тут же Нан спросит с Шаваша, зачем это он его именем разыскивает Арфарру!

— Да, — усмехнулся Шаваш. — Беглый ссыльный — стало быть, надо повесить. Если Нан повесит его, станут говорить, что первый министр использует свою власть, чтобы свести счеты с забытыми отшельниками из-за того только, что те держатся противоположных убеждений. Если Нан оставит его в живых, все противники Нана уцепятся за эту ожившую печать и станут говорить, что, вот, у первого министра не хватает сил расправиться с праведным человеком даже тогда, когда он не облечен чином и властью. Вы действительно оказали большую услугу министру. Министр ее не забудет…

Даже в свете факелов стало видно, как посерело глупое лицо племянника. Только сейчас он сообразил, что они сделали глупость величиной с Араханскую гору.

— Так что, — наивно сказал племянник, — сделать так, чтоб он до столицы не доехал?

«Великий Вей, да в каком садке таких разводят!» — подумал Шаваш. Посмотрел на племянника и медленно, тихо сказал:

— Я, почтеннейший, вам никогда указаний убить без суда и следствия человека не давал. Я вообще вас сегодня не видел, и вы вообще здесь не были. Я просто предупредил вас о том, насколько вам будет благодарен министр Нан за услугу.

Шаваш укладку незадачливому племяннику. Тот принял ее мертвой рукой. Шаваш поклонился, повернулся и побежал обратно, к пленнику.

Едва Шаваш вышел, монах подскочил к Бьернссону:

— Не верьте этому чиновнику, — зашептал он. — Вы видите, — он даже над государем смеется! Кто смеется над государем, — убийца в душе! Он обманывает и меня, и вас! Он хочет списать на вас все грехи нечестивых правителей. Он уверяет — это вы, а не Касия — убийцы храма. Я сделал вид, что ему поверил.

Шакуник наклонился над землянином. Глаза его горели суетливым безумием. В речи его, по крайней мере с точки зрения Бьернссона, явно недоставало логики.

— Я сделал ему чертежи, — но я кое-где наплутал в деталях… — Монах засмеялся. — Шаваш не соберет радиопередатчика. А я — могу собрать и переслать весть туда, куда скажете.

Мысли Бьернссон окончательно спутались, как корни на грядке.

— Вы ведь не далеко ушли от нас, — сказал монах. — Нам, шакуникам, осталось решить не так много вещей. Я все понимаю. Вы, желтые монахи, это то же самое, что и храм Шакуника, только вы решили эти вещи две тысячи лет назад. Но с тех пор вы не продвинулись ни на шаг. Я, например, не сообщил Шавашу, как устроена та штука, которую вы выставляете под именем Великого Ира, но мне это известно.

— И как же она устроена? — осведомился физик.

— Если, — сказал монах, — выкачать из стеклянного шара воздух и пропустить через него электрический разряд, начнется суета лучей и блеск сообразно качествам газа.

«Гм, — подумал Бьернссон, — твой стеклянный шар годится для того, чтобы написать неоновыми буквами: „Кофейня Нефритовых Ворот: лучшие пампушки ойкумены!“, но для великого Ира он жидковат.»

— Я знаю, — продолжал шепотом монах, — что не вы сгубили храм, потому что желтых монахов очень мало, и вы ничего не можете. Вы решили, что вас никто не тронет, если вы будете бессребрениками. Из-за этого две тысячи лет вы и стоите на месте. Чтобы править миром, нужны заводы и мастерские. Пересмотрите свои правила! Я пошлю весточку госпоже Архизе: мы восстановим старую мощь храма. Через полгода реформы министра зайдут в тупик. Он будет смещен. Разразятся восстания. Через год мы будем владыками Харайна, через два года — владыками ойкумены.

450